Меню

Должок

— Настюх! А помнишь, мы в зоопарк ходили, и ты от тигра пряталась у меня за попой, а? Попа-то у меня всегда широкая была, тигру и не видно… А помнишь, я тебя подкидывал? Как ракету, вот так — вжух, вжух!… Как же время летит, с ума сойти… Сколько тебе уже?

— Огого сколько, — ответил Настин папа, потому что Настя молчала, яростно вытирая тарелки. — Совершеннолетнее уже оно, понимаешь? Студентка

— … космомолка, спортсменка… и просто красавица! — продолжал дядя Толя, широко улыбаясь.

Настя грюкнула тарелками и выбежала из кухни.

Дядя Толя переглянулся с Настиным папой.

— Чего это она?

— Та… не обращай внимания. Переходной возраст. Считает, что она урод. Настяяяя!..

— Ну, это она зря. Конечно, не окуклилась еще, не поспела, но… Ничего, все впереди.

— Вот и скажи ей. Может, хоть тебя послушает. Наааасть!..

— А что думаешь? Скажу. Скажу-скажу-скажу… — дядя Толя высунул голову из кухонной двери. — Настюх! Ну слушай, это уже свинство. Я, между прочим, десять лет тебя не видел. Соскучился… А ну давай чеши сюда!

Через пять минут все трое обедали за столом, выставленным по такому случаю на середину кухни.

— … Вот так и существую. Жив, здоров и, как видишь, даже вполне упитан, — говорил дядя Толя, глядя на Настю.

Та пялилась в тарелку, наклонив голову.

— Ну, а бизнес твой? Неужели всё? — спрашивал Настин отец.

— А что бизнес? Бизнес-шмизнес… Все тлен и суета, как говорили древние. Вот ты у меня есть, старый мой кореш, дай Бог тебе здоровья… Настюха, бука такая… Полюбуюсь на вас, москвичей, и ту-туууу. В свой солнечный Магадан.

— И что тебе там делать?

— Как что? Ты, Петруха, совсем закис в этой своей Мааскве. Забыл, что такое родина. Не помнишь, какие рассветы на Нагаевке? А как снег блестит на Коменданте? А ветерок майский с моря, ядреный такой, с йодом?… Эх ты! Не, господа москвичи, у вас тут круто, но дом есть дом. Отпирую у вас — и домой, — говорил дядя Толя, разглядывая Настю.

Та громко сёрбала с ложки суп. Потом вскинула голову:

— Ну и чё?

— Чё «чё»? — поднял брови дядя Толя.

— Чё смотрите? Дырку просмотрели у меня на лбу

— Насть! — прикрикнул папа. — Ты что себе

— Тихо, Петрух. Это, Настя, не беда, даже если и дырку. Во-первых, я тебя десять лет не видел. Во-вторых, красивые девушки на то и созданы, чтобы в них просматривали дырки.

— Издеваетесь, да?

— Конечно, нет, — обстоятельно продолжал дядя Толя. — Когда я издеваюсь, у меня дым из ушей идет. Черный такой, как у старого буксира из трубы. А сейчас я серьезно говорю, и никакого дыма нет, видишь?

Он так заразительно улыбался, что Настя не выдержала, и губы ее сами растянулись в улыбку. Правда, они тут же стянулись обратно.

— Улыбка у тебя классная, Настюх. Годик-другой пройдет, и от такой улыбки пацаны на потолок полезут. Зуб даю. А фигура у тебя уже такая, что… Петрух, не смотри на меня так! Я друг детства, мне можно. Я, Насть, как увидел, что из тебя за это время повырастало — честно говоря, обалдел. С таким бюстом ты

Настя подскочила и выбежала вон, уронив ложку на пол.

— Эт ты переборщил, — сказал Петруха.

— Мдаааа, — протянул дядя Толя. — Девицы — материя деликатная. Не знаешь, где рванет

— При тебе она еще хоть как-то стесняется, а при мне

Мужчины продолжали разговор, доедая суп. Дядя Толя громко хвалил Настю, делая вид, что не замечает ее за стеклянной дверью.

***

— Ну что? Вздремну, пожалуй

Дядя Толя картинно зевнул, глядя на Настю.

— Спокойной ночи! — буркнула та, проходя в свою комнату.

Она всегда сутулилась, отчего ее подбородок казался вдвое тяжелее, чем был сам на самом деле. Прямая челка еще сильней припечатывала ее силуэт книзу, делая Настю похожей на кофейник с плоской крышкой.

— Здрасьте! Какая тебе ночь? Два часа дня, — удивился дядя Толя.

Настя захлопнула за собой дверь.

Какое-то время дядя Толя лежал, глядя в потолок. Потом повернулся на бок и закрыл глаза. Раскрылся, оголив волосатые ноги. Полежал без одеяла.

Потом позвал:

— Нааасть!..

Ответа не было.

Окликнув ее снова, дядя Толя встал.
Подошел к Настиной двери. Постучал.

Потом приоткрыл и осторожно сунул голову:

— Настюх! Слушай, тут у вас шкварят, как в аду, упарился весь… Одеяла… не найдется… легкого

Конец фразы прозвучал на диминуэндо, будто у дяди Толи кончился завод. Потом он замолчал, глядя на Настю.

Та не видела и не слышала его. Голая, без трусов, она стояла перед зеркалом и выгибалась, раскрывая рот в такт неслышимой песне. Из ушей у нее тянулись розовые проводки наушников.

Так продолжалось полминуты или, может, больше. Потом дядя Толя стал осторожно прикрывать дверь.

В этот-то момент Настя и повернула к нему голову.

Еще секунды четыре они глядели, застыв, друг на друга.

Потом Настя ойкнула и прикрыла волосатый лобок. Из ушей выпрыгнули наушники.

— Подглядываем, да? — плаксиво крикнула она.

— Здрасьте. «Подглядываем»… Бананы в уши воткнула, нифига не слышишь… Зову, зову тебя

— Хоть щас отвернитесь!

— А зачем? — сказал дядя Толя, медленно входя в комнату. — Полюбуюсь на тебя. Раз уж ты попалилась

— Вы вуайерист, да?

— Какие ты слова знаешь!… Не психуй.

— Сами не психуйте!..

— Знаешь, сколько я голых девок видел в жизни? — спросил дядя Толя, усаживаясь в кресло. — Так что можешь не прикрываться. Ничего принципиально нового я не увижу.

— Так чего смотреть тогда, не понимаю

— Все ты понимаешь. Да не прикрывайся, покажись во всей красе! Порадуй старика. Ну!… Ну вооот, — заулыбался он, когда малиновая Настя медленно опустила руки. — Раз уж попалилась… Думаешь, не интересно увидеть, какая ты сейчас? Всем интересно, поверь мне, ну абсолютно всем. Просто они это не говорят, потому что приличные люди. И я не говорил бы, дак ты ж сама попалилась… И не смей стесняться! Настоящая женщина не стесняется своего тела, а гордится им. Даааа, Настюх… Сиськи у тебя зачетные. Пять с плюсом, а то и с двумя. Это я тебе как старый раздолбай говорю.

— Такие слова знаете, — криво улыбнулась Настя.

— Уййй, Настюх, я столько всяких слов знаю… Повернись-ка… в профиль… Уй, класс! Можно потрогать? Не бойся, не буду я тебя насиловать, я просто… вот тааак

— Жирный слон, — хрипло сказала Настя, вздрагивая от его прикосновений.

— Кто?

— Я.

— Не гони херню! У тебя обалденное тело. Сказал бы крепче, но ты ведь дама. А ну-ка… а иди-ка сюда… — дядя Толя придвинул ее к себе. — Давай-ка мне на коленки… как ты сидела, а я тебе про Питера Пэна рассказывал, помнишь? Помнишь или нет?

— Помню, — бормотала Настя, мостясь к нему.

— Ну вот… Ни хрена ты не понимаешь, Настюх. Была бы ты доской худющей, как все девки — я бы только зевал, вот честно. А так — ты и не толстая совсем, и в тебе самый смак есть. Это ж мужику бальзам на яйца, когда вот эти все округлости, мягонькое все такое, — говорил дядя Толя, щупая Настю сверху донизу. — Мммммм! Вот так бы и сожрал тебя… схавал бы с костями

Он вжался носом в Настино плечо, обхватив ее за груди, полные, изобильные не по возрасту.

Настя сопела, закрыв глаза. Дядя Толя тоже зажмурился, уткнувшись в нее.

Какое-то время они сидели, покачиваясь, как в трансе.

Потом дядя Толя прокашлялся:

— Все. Слезай, — он шлепнул ее по бедру. — Слезай, Настюх. Сделай мне чайку. Да не вздумай одеваться! — прикрикнул он, увидев, как Настя тянется к халату.

— А

— Папа все равно ушел. А ты все равно попалилась… Буду любоваться на тебя. Знаешь, какой кайф — смотреть на все вот это вот?… Пошли. Между прочим, — говорил он ей по дороге на кухню, — между прочим, знаешь сколько голых девиц сидело у меня на коленях? Но ты

самая-самая из всех!..

— Да ну?

— Серьезно. Будь я помоложе… а не такой старый хрен… Эх!

— Вы не старый, — сказала Настя, гремя посудой.

— … но все равно хрен. Да? Ахахаха!… — дядя Толя зашелся хриплым смехом. — Ладно, сменим пластинку. Давай рассказывай мне, как ты тут жила эти десять лет.

Слово за слово — они разговорились. Глаза у Насти блестели, уши горели, соски светились, как светофоры, — но движения становились все естественней, угловатость исчезала, спина выпрямилась, как по волшебству

— Они мне всю жизнь говорили, что я мамонт, — жаловалась она, шумно втягивая в себя чай.

— Если бы я слушал, что про меня говорят всю жизнь — знаешь, кем бы я был? Тебе просто завидуют.

— Завидуют?

— Конечно. У них нет такой красоты, нет такого тела… таких сисек. Знаешь, сколько девчонок мечтает о сиськах, как у тебя? — говорил дядя Толя и смотрел, как Настя по-хозяйски щупает свою грудь, молочно-розовую, с выпуклыми сосками. — Уж я-то знаю, потому что я

— … старый хрен, — продолжила Настя, и оба они рассмеялись.

— Ну вот… Встань еще, Настюх! Во всей красе… Нет, какое ты все-таки чудо!

— Раз у нас с вами такой откровенный разговор… то

— Что?

— Это… Бриться обязательно?

— Бриться? Нуууу… Как я могу такое думать? Это ты у своего парня спроси… или сама решай, как ты себя ощущаешь. Мне все у тебя нравится. И попка твоя, мягенькая такая, без рыхлости… Вот только прическа твоя не фонтан, Настюх. На голове, имею в виду. Когда ты была еще с бантами — оно годилось, а щас… Челка эта не твоя, вот честно. Ложка дегтя… Не обижаешься?

— Не

— Точно?

Настя, отвернувшись, стала грюкать блюдцами, складывая их в мойку.

По ноге у нее стекали две маслянистых капли, добравшись до колена. Настя пыталась незаметно размазать их другой ногой, но у нее никак не получалось. Дядя Толя задумчиво наблюдал за ними.

— Я на секунду, — хрипло сказала Настя, вдруг свернув к ванной.

— Так. Стой.

— Что?

— Иди сюда. Идем к тебе.

Дядя Толя встал и обхватил ее за талию.

— Что?… вы что… — лепетала обомлевшая Настя.

— Не бойся, я ничего тебе не сделаю. Небольшой массажик… Идем. Ложись! — приказал дядя Толя, подведя ее к кровати. Настя послушно легла, не сводя с него глаз. — Вот тааак… Закрой глаза… Не бойся, насиловать не буду. Честно. Ну закрой

Настя зажмурилась.

Эти несколько секунд, когда ничего не происходило, а она просто застыла, голая, где-то между раем и адом, были самыми страшными в ее жизни.

Потом ее сосок окутала щекотная влага. Еще, еще и еще

Потом властные пальцы нырнули в клейкий горячий нектар, которым Настя сочилась там, внизу.

Она ждала прикосновения к точке, зудящей требовательным волчком внутри, и застыла в предвкушении… и закричала, когда в нее вдруг втек влажный яд, и волчок завертелся, как бешеный, обжигая тело нервными соцветиями, — и кричала, задыхаясь, снова и снова, когда яд втекал в нее новыми и новыми порциями наслаждения, такого сильного, что ей было стыдно даже перед самой собой. Она пыталась бороться с ним, скрыть его — но наслаждение рвалось из нее вихрем, натянувшим тело, которое вдруг стало как туча, набухшая всеми красками радуги

— … Ну и наелся я твоих волос, скажу я тебе… Насть! Настюх, ты чего? Ну чего ты, глупенькая? — дядя Толя гладил всхлипывающую Настю по плечам, по животику и по всему телу, чувствительному, как нерв. — Ну что ты, ну все хорошо… Все хорошо, моя маленькая… — ласкал он ее, медленно проводя по коже кончиками ногтей.

Пальцы его скользили по бокам, по бедрам, забираясь на самые-самые чувствительные места. Настины всхлипывания слышались все реже, реже, тише… Затем они перешли в сопение, и Настя, растаявшая в потоке мурашек, уже не видела и не слышала, как дядя Толя накрыл ее одеялом и вышел из комнаты.

— … Ауу! Ты спишь, что ли?

Папин голос вклинился туда, где парила счастливая Настя, и сгустился в силуэт папы, склонившийся над ней.

— А?

— Куда это он, не знаешь?

— Кто?

— Как кто? Толик, конечно. Прихожу — нет его, и на столе записка. «Извини, Петька, надо срочно мотать. эротические истории sexytales Перепутал время. Прости, что не дождался… Обнимаю… « Вот чудак! Не знаешь, что стряслось?

— Неее… — пискнула Настя, натягивая на себя одеяло, пока папа не увидел, что она голая.

***

Это был не сон.

— Дзззззззззззыыы!

Реальный, взаправдашний дверной звонок снова и снова звонил, впиваясь в мозги, как электродрель.

— Твою маааать

Осознав, что глаза открыты, он сделал попытку поднять ногу.

Для этого надо было разобраться, где она

— Твою мать!!!

Звонок остервенело долбил уши.

Подскочив от злости, он заметался по комнате, хватая засаленные тряпки. «Кого несет?» — бормотал он, тыкая ногой в рукав. — «Зззаебаю… Эх!» — и, швырнув на пол непослушные тряпки, побежал открывать, как был — в трусах и майке.

— Какого… — хотел он крикнуть, и даже почти крикнул, поперхнувшись на втором слоге.

Это был не сосед Адгур, не рекламный агент и не свидетель Иеговы. За дверью стояла девушка. Юная, модно и сексуально стриженная, пахнущая духами — из тех, которым он тоскливо смотрел вслед, роняя слюни.

Она выглядела так, будто снизошла в его облезлый коридор с глянцевой обложки, овеянной ароматом роскоши и феромонов. На кого-то она была на ужасно похожа, хоть он и не мог вспомнить, на кого

«Это ошибка», тоскливо думал он, глядя на точеное личико в оправе вишневого каре. «Господи, в каком я виде! Твою маааать…»

— Иззз… изззв… — силился сказать он, прикрывая рукой дыру в майке.

— Угу. Хорош, — качала головой незнакомка. — Ну, здравствуй, дядя Толя. Разрешишь войти?

Отодвинув его, она вошла в квартиру и прикрыла дверь.

— Ну? Не узнал, что ли?

Дядя Толя всматривался в нее, моргая красными глазами. Потом охнул:

— Нас… Наст

— Ну наконец-то. Слава Богу! А я уже думала, что мне придется паспорт предъявлять.

— Насть… Господи… ты как тут… что ж ты не… у меня не убрано… извини… эта… логово старого холостяка, сама понима… я оденусь, да? То есть — проходи, проходи, эта, расп… рапс… рапсолагайся… А я щас… щас

— Э нет. Тебе не одеваться, тебе раздеваться надо, — сказала Настя и, встретив обалдевший дяди-Толин взгляд, продолжила: — Иди-ка ты в душ, а? Вода есть горячая? Есть вода, говорю?

— Вода?… Е… есть, есть вода

— Ну вот и славно. Давай-ка, — она подвела его к ванной, стараясь не наступать на бутылки. — Давай-давай. Давай, дядь Толь

— А как же… тебе же… согреться… с дороги… чайку… — бормотал дядя Толя.

— Конечно! Согреюсь, обязательно согреюсь. И чаёк, и все, — говорила Настя, открывая кран. — Ты только сначала в душ. Та-ак, мыла нет, конечно… Вот тебе мыло, вот мочалка. Вот полотенце. На! А я пока отдохну с дороги

— Да… Отдохни… Настя

— Отдохну. Мойся.

Она прикрыла дверь ванной. Дядя Толя вертел в руках мыло и мочалку, будто они могли дать ему какой-то ответ, и бормотал:

— Два года… или больше? Настя, Настюха… как изменилась-то… а я… я

Затем, кряхтя, стащил с себя трусы и майку.

Через полчаса он, накинув засаленный халат на отмытое тело, открыл дверь — и застыл на пороге:

— Твою мать

Горы бутылок куда-то исчезли. Исчезли и кучи мусора, обнажив давно забытый рисунок паркета. В воздухе пахло мокрой пылью.

— Настя! Настюх!..

Войдя к себе, он снова застыл. Комнату было не узнать, и дядя Толя каким-то глубинным участком мозга, видавшим всякое, вдруг усомнился, у себя ли он дома, и в самом ли деле к нему приехала Настя. «Твою мать», шептали побелевшие губы

Оглядываясь в поисках хоть одного знакомого предмета, он уцепился взглядом в кровать… и тут застыл в третий раз.

— Привет, дядь Толь, — хрипло сказала Настя.

Она лежала в постели — свежей, перестеленной новым бельем (дядя Толя заметил это не сразу, а чуть позже).

Ее роскошное тело изогнулось в белом одеяле, как тигр в снегу на китайских картинах. Интимный уголок, гладко выбритый, розовый, как у младенца, блестел искринками влаги. Тонкая рука изящно подпирала голову с коротко подстриженными волосами, крашенными в цвет спелой вишни. Изобильные, как и раньше, груди свисали пухлыми носами

— Насть… Настюх

— Не бойся. Снимай это сальное угробище и иди ко мне.

Она раздвинула ноги, распахнув влажную пещерку. Щеки и уши ее горели, но дядя Толя этого не заметил.

Полминуты или больше он стоял на месте, силясь что-то сказать.

Потом бухнулся к ней. Нырнул, как в омут, в розовое изобилие грудей, бедер и живота, захлебнулся, забарахтался в нем, облепляя Настино тело слоями лихорадочных поцелуев

— Ну вот. Ну вооот, — тянула Настя, морщась от щекотки.
Только осторожней, ладно? Понимаешь, так получилось, что я вот до сих пор — абсолютно невинное создание. Я еще никогда этого не делала

Через пять минут дяди-Толина кровать скрипела, как портовый кран.

— Аааа… аааа… — стонала Настя, стараясь попадать в такт.

Счастливый дядя Толя пылко, щедро, неистово-благодарно долбил ее, заглядывая во влажные Настины глаза, как преданный пес.

Та улыбалась и подмахивала ему, стараясь не морщиться от боли и от запаха, который все-таки стоял в комнате, как она ни проветривала ее

— Але, Марин? — шептала она потом в трубку, гладя по голове дядю Толю, дремавшего у нее на груди. — Марин, я щас не могу говорить. Я в Магадане. В Магадане!… Да так, был у меня тут один должок… Завтра вылетаю. Что? Нет, не одна. Со мной полетит друг. Правда, он еще об этом не знает… Все, Мариш, не могу говорить. Цём

Автор: Человекус (http://sexytales.org)

У нас также ищут:

Голая брюнетка отдалась на трах сочному партнеру, инцест лучшие порно фото, инцест писька мамы порно рассказы, ебут спящую порно, Страстная нефорша трахнулась с пошлым дружком, инцест расказы и фото, девушка связала подругу и трахнула ее, трахну медсестру в чулках, инцест рассказы молоко матери, сексуальные девушки сперма на лиц, видео как ебут молодого пацана, трахнул подругу эротический рассказ, невестка трахнула свекровь, фистинг бесплатное видео онлайн, порно онлайн смотреть инцест, инцест фото мамки, Жопастая чувиха с перцем сняли частное порно в свою коллекцию, порно инцест племянница, связал девушку и трахнул в попу, картинки целки смотреть, фистинг в мужчину видео, трахнули в тамбове, негры ебут белых мужчин, секс в киску девушку рассказы, хочу трахнуть твою жену, инцест видео молодая мать с сыном

error: Content is protected !!

На этом портале больше рассказов

Хочешь переходи на этот сайт

Перейти